<<< 1-2-3-4-5 >>>

КТО ТАКОЙ УИЛЛЬЯМ БРАНХАМ?

О, друзья мои, как я подумаю обо всём этом, моё сердце разрывается на части. Я сел к нему в автомобиль и, наконец, мы подъехали к Баптистской Церкви, которую временно использовали под госпиталь. Я вбежал туда; здесь было битком набито людьми. Я закричал: "Хоуп! Хоуп!", - так громко, как только мог. Взгляд мой упал на старую раскладушку в углу и я увидел, что маленькая костлявая рука поднялась и помахала мне. Это была она. Я увидел её исхудавшее лицо, подбежал и упал, рыдая рядом. О, Боже мой! Она почти уже мертва. Взор её тёмных глаз, выражающих сильные страдания, через которые она прошла, поднялся и остановился на мне в тот момент, когда я взял её бледную тонкую руку и стал молиться как только мог. Но казалось, что было бесполезно. Ответа не было. Вдруг я почувствовал чью-то руку на моей спине. Это был доктор, который сказал: "Это вы, Почтенный Бранхам?"

Я ответил: "Да, сэр."

Он сказал мне: "Могу я с вами поговорить?"

И я ответил: "Да, сэр."

Мы отошли в сторону, и он спросил меня: "Вы друг доктора Сэма Эдера из Джефферсонвилля?"

Я сказал: "Мы когда-то жили вместе, удили рыбу, спали рядом; да, мы действительно добрые друзья."

Он сказал: "Знаете, я хочу сказать вам, ваша жена умирает, Брат Бранхам."

Я воскликнул: "Нет, доктор, Бог не позволит ей умереть."

"Так вот, - сказал он, - что касается медицины, то надежд нет. У неё скоротечный туберкулёз, и я не знаю, что может помочь остановить болезнь."

"А мои дети, они здоровы?" - спросил я доктора.

Он сказал: "Они в соседней комнате. Мы не положили их рядом с матерью потому, что у неё туберкулёз. Один из ваших детей вполне хорош, а другой ребёнок очень болен."

"Можете ли вы отвести меня к ним, доктор?" - попросил я. Я перешёл в другую комнату, и увидел моих бедных малюток Билли и Шарон, лежавших там. Я посмотрел на детей и вернулся обратно к Хоуп. "Дорогая, - я сказал, - ты поправишься. Ты сможешь вернуться домой, и всё будет в порядке." Я плакал и умолял Бога всем своим сердцем; я делал всё, что мог. Доктор Эдер, благослови Бог его сердце, работал так преданно, как только мог работать честный человек. Мы послали в Луисвилль за специалистом доктором Миллером, из санатория. В тот день он вошёл в комнату, осмотрел больную и посоветовал определённое лечение.

Доктор Эдер сказал ему: "Вы видите, в каком она состоянии. Это всё, что мы можем сделать."

Я спросил его: "Доктор, есть ли хоть малейшая надежда?"

Он ответил: "Сэр, никакой надежды, кроме милости Божьей. Я полагаю, что она Христианка и вы Христианин."

Я сказал: "Да, сэр. Она готова уйти, но доктор, я люблю её. Неужели вы ничего не можете сделать?"

Он сказал: "Почтенный Бранхам, мои руки связаны. Мы сделали всё, что можно против туберкулёза."

Я сказал: "О Боже мой!" Я взглянул на неё и подумал: "О, что же мне делать?"

Я сказал ей: "Я думаю, дорогая, что всё будет хорошо, правда?"

Она ответила: "Я не знаю, дорогой. Это не имеет значения; единственное, чего я боюсь, это оставить тебя и детей."

Я сказал: "Сладкая моя, я верю, что ты поправишься." Она сказала: "Я хочу поговорить с тобой немного, дорогой." Я сказал: "Да." Она спросила меня: "Доктор сказал тебе что-нибудь?"

Я ответил: "Не спрашивай меня, дорогая. Сейчас я должен идти работать, но я буду приходить к тебе через каждые несколько часов." Я смотрел на неё, молился, просил, рыдал, умолял. Казалось, небеса отвернулись от меня. Я не мог надеяться на что-либо.

Я помню, что когда я был в Скоттсберге, Индиана, находился в пути, вдруг словно удар молнии - по радио передали: "Обращаемся к пресвитеру Уилльяму Бранхаму. Сообщение из госпиталя. Ваша жена при смерти. Торопитесь к ней. Ваша жена умирает." О Боже мой! Я снял свою шляпу, посмотрел ввысь и сказал: "Отец, я сделал всё, что мог. Ты знаешь, Господи, как ты разрываешь душу слуге Твоему, но я, возможно, разрывал Твою душу, когда я слушал то, что делал, вместо того, чтобы слушать Тебя. Прошу Тебя, не разрывай моё сердце. Сохранишь ли ты её? Позволишь мне хоть поговорить с ней, Господи?" Я нажал на сирену и помчался в сторону города так быстро, как только мог со скоростью приблизительно 30 миль в час. Я остановил машину и вихрем ворвался в госпиталь. Когда я влетел вовнутрь, с лестницы в холл спускался мой старый друг, доктор Сэмми Эдер. Это настоящий врач. Увидев меня, он заплакал как ребенок и отошёл в сторону. Я спросил: "Сэмми, как она?"

Он ответил: "Билли, она скончалась." Я воскликнул: "Нет, доктор, этого не может быть. Пойдём к ней."

Он зарыдал и сказал: "Билли, я не могу пойти с тобой. Хоуп мне, как сестра. Я не могу идти туда и видеть её вновь. Я просто не могу. Позови медсестру."

Я сказал: "Нет, я пойду один." Я вошёл в палату и взглянул на неё. Я никогда не забуду этого. Её глаза были закрыты, а рот приоткрыт." Я прикоснулся к ней и почувствовал холодный пот. Я видел, что она ещё жива. Я взял её руку в свою и сказал: "Дорогая моя, ты узнаёшь меня? Посмотри, милая, на меня." Я никогда не забуду эти большие глаза, которые принадлежат теперь агелу, когда она открыла их и посмотрела на меня. Она улыбнулась, а моё сердце разрывалось.

Она жестом попросила меня наклониться, и она сказала: "Я ужасно слаба. Почему ты позвал меня?"

Я сказал: "Милая, я просто хотел сказать тебе что-то."

Она сказала: "Билли, я ухожу."

Я сказал: "О, дорогая, неужели ты уйдёшь?"

Она сказала: "Да." Сестра-сиделка вошла в комнату. Хоуп погладила мою щеку, и посмотрев на сестру, сказала ей: "Я надеюсь, что у вас будет такой же хороший муж, как мой. Он такой добрый." О, друзья, она сокрушала моё сердце.

Я сказал: "Ты поправишься, дорогая." Сестра не выдержала этого и вышла.

Хоуп начала рассказывать мне о Рае, откуда я её позвал, как там прекрасно, какие там деревья, цветы и поющие птицы. У меня мелькнула мысль, что может быть, я не должен был её звать. Но, благослови Господь её сердце, уже долгое время она радуется там. Она, казалось, ожила на несколько мгновений и сказала: "Я хочу, чтобы ты знал о двух-трёх моих желаниях."

Я сказал: "Скажи мне."

Она сказала: "Ты помнишь, как там однажды в Луисвилле ты хотел купить то маленькое ружьё?"

Я сказал: "Да."

Она сказала: "Помнишь, как ты не имел денег для оплаты платежей?"

Я ответил: "Да, я помню."

Она сказала: "Я всегда хотела, чтобы у тебя было ружьё. Я экономила на чём могла. Когда ты вернёшься домой, поищи свёрток под старой складной кроватью, там ты найдёшь немного денег, которые я скопила для тебя." Вы не представляете, что я чувствовал, когда, возвратясь домой, нашёл 6 или 7 долларов по 5 и 10 центов, которые она накопила и спрятала здесь, чтобы купить мне ружьё.

И она сказала: "Ты обещаешь мне, что купишь ружьё?"

Я сказал: "Хорошо, дорогая." Я купил себе его, и оно до сих пор у меня. Я буду хранить его, пока я жив. Потом оно останется Биллу."

Она продолжала: "Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не будешь жить одиноким."

Я сказал: "О! Дорогая, не говори так."

Она сказала: "Нет, я не хочу, чтобы ты жил один, и наши дети бегали беспризорные. Найди действительно хорошую христианскую девушку, которая полюбит наших детей. Я хочу, чтобы ты женился на ней."

Я ответил: "Милая моя, я не могу обещать этого."

Она сказала: "Обещай мне это. Я не должна умереть, не услышав от тебя этого. Минуту назад я была на пути в самую прекрасную страну, где нет болезней и нет скорбей. Это было так легко и не было боли. Там были белые существа по сторонам, которые вели меня в мой дом. Я услышала, как с той стороны дороги ты звал меня, и я вернулась к тебе, чтобы узнать, что ты хочешь?" Друзья, я думаю, что врата Рая были открыты, и она была готова войти в них. Она обратилась к своим возлюбленным и назвала несколько имён. Мне всегда было интересно, когда приходит смерть, не позволил бы Бог тем, кого мы любим, придти к реке, когда мы пересекаем реку Иордан. Возможно, Бог говорит им, что теперь, когда мама идёт домой, вы спускайтесь вниз и стойте у ворот и ждите, пока она не скроется из виду. Друзья, там вдали есть страна за рекой, может быть, миллионы световых лет отсюда. Она там - и мы на пути к ней.

Затем она сказала: "Дорогой мой, ты проповедовал об этой стране, ты говорил мне о ней, но ты не можешь представить себе, как она прекрасна. Теперь я ухожу. Билл, перевези меня в Уолнат Ридж и похорони там. Я не думала уходить, пока я не увидела, как прекрасна эта страна."

"Дорогая, ты действительно уходишь?" - весь в слезах спросил я.

"Да." Она посмотрела мне в глаза и спросила: "Обещаешь ли ты мне всегда проповедовать это удивительное Евангелие?" Я пообещал. Она сказала: "Билл, Бог будет использовать тебя." (Благослови её сердце. Я часто задумывался, неужели Бог не позволил бы ей смотреть на нас сверху, как мы ездим с места на место со своей миссией, повинуясь Божьему призванию, которое и она почувствовала, что Бог пошлёт.)

Я сказал ей: "Дорогая, меня похоронят рядом с тобой. Если не так, то я вернусь сюда на поле битвы, и да поможет мне Бог!" Я сказал: "Теперь, если ты уходишь раньше меня, а умершие во Христе придут первые, то подойди к восточной стороне ворот и жди меня там." Её губы задрожали. Слезы наполнили её глаза.

Она сказала: "Я так счастлива." Я притянул её к себе и поцеловал её на прощание в последний наш день, до тех пор пока я не встречу её у Восточных Ворот. Божьей благодатью и с Его помощью я сегодня на пути туда. И однажды я приду туда. Это точно.

О, как было тяжело идти домой после её ухода. Я увидел её старое пальто, висящее там. Всё напоминало мне о ней. Я осмотрелся вокруг и заплакал. Вдруг кто-то постучал в дверь, я спросил, кто там. Это был один из верующих моей церкви. Он сказал мне: "Билли, ты слышал плохие новости?"

Я сказал: "Да, я был с Хоуп до конца. Я только что из госпиталя."

Он сказал: "Твой ребёнок также при смерти."

Я сказал: "Что?"

Он сказал: "Шарон Роуз умирает." Я вскрикнул: "Этого не может быть, Брат Брин."

Он сказал: "Да, это так. Она умирает сейчас. Доктор Эдер только что осмотрел её, когда я уходил."

"Что случилось?"

"Вероятно, она получила инфекцию от матери, и у неё начался туберкулёзный менингит."

Я помчался в госпиталь. В дверях меня поймали и сказали: "Вам не стоит туда ходить." Но я настаивал. Сестра сказала: "Послушайте, Почтенный Бранхам, вы должны думать теперь о Билли-Поле. А эта маленькая девочка умрёт через несколько минут."

Я воскликнул: "Это же моя дорогая малютка! Я должен увидеть её!" Мне казалось, что моё дитя зовёт меня, и я настаивал, чтобы меня впустили увидеть её.

Она сказала: "Вы не сможете её увидеть, Почтенный Бранхам. Она находится в изоляторе." Она ушла и закрыла дверь. Как только она ушла, я спустился в подвал, где находился изолятор, по другой лестнице. Это был очень бедный госпиталь. На лицо девочки была накинута сеточка от мух, но мухи залезли под неё и сидели на её глазках. Я смахнул их и взглянул на неё. Благослови её сердечко. У неё были спазмы. Из-за интенсивных болей мускулы девочки были напряжены. Я спросил её: "Шарон, милая, узнаёшь ли ты своего папочку?" Её маленькие губки начали трепетать. Она узнала меня. Но она страдала так тяжело, что, когда она взглянула на меня, её детские голубые глазки были перекошены. О Боже милосердный! Моё сердце разрывалось от жалости к ней. Я не мог смотреть на эти перекошенные глазки. И сегодня я каждый раз вспоминаю мою маленькую Шарон, когда я вижу детей с косоглазием. Я видел более 400 косоглазых детей, исцелившихся за 3 месяца моих служений. Иногда Бог должен смять розу, чтобы явственнее показать её благоухание и аромат. Вы знаете, это так. Я взглянул на это бедное крошечное создание с перекошенными глазками и сказал: "О, Боже!" Мои силы покинули меня. Я поднял свои руки и сказал: "О Отец, Ты взял мою жену. Не забирай моё дитя, оставь её мне. Прошу тебя, дорогой Боже, прости мне мои ошибки. Я пойду проповедовать. Я буду делать всё, всё, что Ты скажешь, дорогой Господь. Прошу, не забирай моё дитя, прошу Тебя, прошу Тебя!" Затем опустился тот тёмный занавес. Я понял, что всё кончено. Я сказал: "Прощай, дорогая. Ангелы Божьи прилетят вскоре за тобой. Ты будешь рядом с мамочкой. Папочка возьмёт твоё маленькое тельце и положит его на руки твоей матери. Однажды папочка увидит вас снова." Я положил руку на её сердечко и сказал: "О Боже! Не моя воля, но да будет воля Твоя."

В тот момент сошли Божьи ангелы, подхватили её маленькую душу и умчались с ней ввысь ко Славе. Брат Смит, пастор методист, совершил похоронную службу. Когда опускали гроб, он бросил горсть земли и сказал: "Прах к праху, тлен к тлену, земля к земле." Высоко вверху старые сосны шептали свою песню малютке:

дальше>>>

КТО ТАКОЙ УИЛЛЬЯМ БРАНХАМ?

<<< 1-2-3-4-5 >>>

 
 Назад на главную

Пророк